Она безрассудна и не прячет этого. Царица авангардного искусства, художница, в чьих работах — нескончаемо повторяющиеся мотивы ядовито-красных пятен, покрывающие все доступные поверхности. В 2008 году ее работа была продана за $5,1 млн — пока это рекорд посреди художниц. Не достаточно кто понимает, какая сложная судьба досталась Кусаме.
«Я не люблю секс. Я одержима сексом»
Кусама родилась в 1929 году в городке Мацумото (префектура Нагано, Япония). Ее семья с первого взора — полностью благополучные обладатели теплиц и семеноводческих хозяйств, на самом деле же они испытывали суровые трудности. Собственного отца Кусама вспоминает как «типа, который вечно распутничает с дамами», а ее мама, разгневанная его поведением, часто не попросту срывала свою злоба на дочери, да и заставляла ту шпионить за похождениями отца. Этот шпионаж и вида того, чего же ребенку созидать не положено, воздействовали на восприятие секса Кусамой.
«Я не люблю секс. Я одержима им. Когда я была ребенком, у моего отца были любовницы, и мне приходилось следить за тем, как они занимаются любовью. Моя мама посылала меня шпионить за ним. Я не желала секса ни с кем долгие годы. Одержимость сексом и ужас перед ним посиживают в моем сознании плечо о плечо».
В 10 лет Кусаму начали преследовать назойливые галлюцинации, которые она обрисовывала как «вспышки света, ауры либо поля, заполненные точками». В этих галлюцинациях Кусама дискутировала с ожившими цветами, а принты на тканях расползались и умножались. Она приходила в экстаз от гладких белоснежных камешков, лежащих вдоль берега реки у дома ее семьи.
Во Вторую мировую войну, когда Кусаме было всего тринадцать, ее выслали работать на фабрику, где она шила парашюты для японской армии. Памятуя время, проведенное на фабрике, Кусама гласит, что она «провела свою молодость в закрытой тьме». Война тоже очень повлияла на искусство Кусамы и ее взаимоотношение с миром.
Она даже пробовала обучаться в Школе искусств, но провела там всего год — японский стиль показался ей очень косным и кислым. Уже в 50-е годы Кусама стала устраивать свои 1-ые выставки, и посвящены они были… точкам!
«Горошины — это путь к бесконечности»
Кусама покрывала горошком все доступные поверхности: стенки, полы, картины, позднее — бытовые предметы и оголенные тела собственных ассистентов. Горошек стал ее «торговой маркой» и «визитной карточкой». Сама Кусама гласила о этом узоре так: «У горошин — форма солнца, знака энергии целого мира и нашей жизни, также формы луны и спокойствия. Круглые, мягенькие, цветные, глупые и трансцендентные. Горошины стают движением. Горошины — это путь к бесконечности».
В 27 лет Кусаме становится очень тесновато, очень душно в феодальной Стране восходящего солнца, она отчаливает покорять США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке). Штаты благорасположенно приняли эксцентричную художницу, и весьма скоро она захватила для себя репутацию фаворита авангардного движения. Ее психическое болезнь в некой степени дополняло броский общественный стиль.
Сначала 1960-х Кусама переключилась на новейшие предметы: лестницы, обувь и стулья, они все были покрыты белоснежными фаллическими выступами. «Аккумуляция N 2» — это диванчик, обитый мягенькими тряпичными отростками, которые смотрятся абсурдными и угрожающими. Эти работы тесновато соединены с сексуальностью: выступы, покрывающие объекты, выглядели как некоторая пародия на фаллическую власть.
Очередной работой, посвященной «фаллической теме», стала Infinity Mirror Room — Phalli’s Field. Кусама декорировала своим фирменным узором объекты, которые были помещены в зеркальную комнату, создающую иллюзию нескончаемого сюрреалистичного поля объектов.
Возвращение в Японию
Кусама работала весьма продуктивно, на ее счету была не одна выставка, она устраивала хеппенинги и перфомансы. Но из-за отвратительного здоровья Кусама была обязана в 1973 году возвратиться в Японию.
Покидая Нью-Йорк практически позабытой художницей, она возродила энтузиазм к собственному творчеству на Венецианской биеннале в 1993 году, где она представляла Японию.
Сейчас Кусама живёт в психиатрической поликлинике в Токио, где продолжает создавать работы с середины 1970-х. Её художественная студия находится прямо рядом с лазаретом.