В Рф примерно любая 5-ая дама с онкологическим диагнозом мучается от злокачественной патологии половых органов. При всем этом почти всегда болезнь находится уже в ярко выраженной стадии, так как исходные стадии почаще всего бессимптомны. Конкретно это вышло с Евгенией Курилёнок: случаем обнаруженная дисплазия шеи матки оказалась лишь вершиной айсберга. Чуток позднее выяснилось, что рак поразил не только лишь шею, да и тело матки, и яичники. Сейчас Евгения поведала нам, как ей живется опосля операции, во время которой были удалены все репродуктивные органы.
До 2011 года я жила как всякая энергичная женщина сорока с излишним лет: двое малышей, 2-ой успешный брак, две хорошие работы и полная соц реализация. Были всякие маленькие трудности, касающиеся дамского здоровья, но у кого их нет к 40 годам? В феврале я легла на маленькую плановую операцию – и это поделило мою жизнь пополам: гинеколог нашел дисплазию шеи матки – предраковое состояние, прогноз при котором, обычно, очень оптимистичный, если всё создать стремительно. Хирург проводит конизацию шеи матки (иссечение покоробленных тканей), чтоб удалить часть патологически модифицированного эпителия (Эпителий лат. epithelium, от др.-греч. — — сверх- и — сосок молочной железы), опосля чего же почти всегда процесс останавливается. Но в моем случае биопсия показала, что в эпителии уже есть злокачественные конфигурации.
Болело ли у меня чего-нибудть? Нет, я отлично себя ощущала. Я бы и эту операцию отложила в может быть наиболее длинный ящик, если б не случайность: проблемы на работе, принужденный недельный отпуск и зима.
Опосля всяких доп обследований мне объявили, что нужна большая полостная операция, но гарантий никаких: с таковым диагнозом живут год-два. Ну 5.
Дело в том, что 1-ая стадия рака матки проходит совсем бессимптомно: этот орган не имеет нервных (орган животного, служащий для передачи в мозг важной для организма информаци) окончаний. Дамы выяснят о собственном диагнозе, обычно, случаем и, обычно, когда уже поздно, если не посещают гинеколога хотя бы раз в год. Я, естественно, не посещала – для чего это грамотной замужней даме?
Когда в жизни случается что-то нехорошее, болезнь к примеру, мир переворачивается совсем нежданным образом. Как как будто в мгле врубается фонарик, узенький луч света которого ориентирован на мелочи, которых ты ранее не замечала. Не лицезрела из-за суеты и нескончаемого «нет времени». В кабинет доктора я зашла деловой бизнес-леди с потрясающим планами на жизнь, а вышла как астронавт в невесомость – одна в чужой мир.
У меня есть семья, но это значило лишь то, что им будет плохо совместно со мной. У меня взрослые сыновья — на тот момент им было 23 года и 15 лет, но мне все равно становилось жутко при мысли, что они могут утратить мама. Последнюю недельку перед операцией я не могла спать – меня истязал отчаянный, звериный ужас. Видимо, с перепугу я начала тогда отрисовывать: зажигала настольную лампу и мазала краской холст, практически не различая формы и цвета. Картины выходили одичавшие и сумрачные, но мне становилось легче.
«Перед операцией хирург задал вопрос у меня, что будем созодать, если затронуты остальные органы? Рак – таковая штука, найти настоящий размер и нрав которой можно время от времени лишь на операционном столе. Я произнесла, что будем удалять всё, что вызывает хоть мельчайшие сомнения. Я не желала рисковать.»
Операция продолжалась четыре с половиной часа и прошла удачно. Мне удалили матку и оба яичника, другими словами всё, что с гормональной точки зрения делает даму дамой. Это значило – бессрочная каждодневная гормональная терапия (Терапия от греч. [therapeia] — лечение, оздоровление) с кучей побочных эффектов типа мигрени, тромбоза, заморочек с сосудами и дальше по списку.
Дерьмо случается – это факт. Даже к самым запатентованным счастливцам Вселенная рано либо поздно поворачивается иной гранью. Какой конкретно, видимо, зависит от устройства определенного человека.
Две дамы, с которыми я лежала в одной палате, к истинному моменту уже погибли, хотя были со мной 1-го возраста и диагноз (медицинское заключение об имеющемся заболевании) у нас тоже был однообразный. Одна просто запоздала с операцией: возлагала надежды на некоторые «традиционные средства», и, пока она лечилась травками, метастазы просочились в позвоночник.
Со 2-ой мы общались до её крайних дней. Она как поставила на для себя крест еще в поликлинике, так к этому кресту уверенно и шла. Она от всей души считала, что без матки супругу не будет нужна. А когда дама в чем либо уверена, ее никто не сумеет переубедить.
В поликлинике я сталкивалась пару раз с сиим воззрением: ни при каких обстоятельствах недозволено гласить супругу, что у тебя матки нет, а то он тебя больше не захотит.
Уж вот поистине нет большего греха, чем невежество.
«У меня тоже спрашивали, можно ли говорить моему супругу, что конкретно мне отрезали с того конца.»
Я произнесла, что супруг у меня чуть-чуть понимает анатомию, а если не понимает, то зайдет в «Google» и освежит информацию. Матка нужна даме только для деторождения. Она никак, никаким образом не влияет на сексапильные чувства ни у дам, ни у парней.
Что можно сказать дамам, которые не соглашаются на удаление этого никчемного, а то и небезопасного с определённого времени мышечного мешка?Не выходите замуж за кретинов. И не будьте идиотками сами. Секс становится лишь лучше, поэтому что безопаснее – уж поверьте, я так 8 лет уже живу. На 5-ый денек опосля операции вечерком у меня поднялась температура – весьма очень, практически до 40. Я пробудилась в бреду от того, что увидела дерево.
Нет, не так – Дерево.
Оно было разломано напополам и горело там, снутри. Я была сиим деревом. И все кругом горело – степь, горизонт, травка кругом… Дым стелился по земле, а небо было голубым, прохладным и испещренным белоснежными звездами.
В этот момент я ясно ощутила, что в руке у меня кисточка – длинноватая, неновая, из щетины, — и я ставлю эти точки-звезды титановыми белилами. Конкретно титановыми, поэтому что этот белоснежный ярче.
В палате было мрачно, на примыкающих кроватях спали такие же бедняги, меня трясло, шов болел просто дико, но я ощупью отыскала на тумбочке блокнот и шариковую ручку и при свете фонарика накидала композицию будущей картины.
С утра я пробудилась без температуры и влажная как мышь, как как будто совместно с рисунком я вытащила из себя весь жар и огнь, отдав его бумаге.
«В выражении «Все заболевания от нервишек, один триппер от наслаждения» есть своя правда. Рак и аутоимунные заболевания (нарушения нормальной жизнедеятельности, работоспособности), естественно, и от генетики зависят, и от наружных критерий (радиация, экология), но хоть какой врач-онколог для вас произнесет, что если человек желает жить, если жить ему нравится, если ему есть ЗАЧЕМ жить – он оздоровеет с большей степенью вероятности. Намного большей.»
И ремиссии будут длиннее, и отходняки опосля химии короче.
Самое тяжелое в этом — отыскать собственный якорь. То, за что можно держаться, чтоб не сваливаться в депрессию и пессимизм, которые сами по для себя – прихожая ада.
Смысл жизни по сути лежит на её поверхности. За ним далековато ходить не нужно. Он в том, чтоб бросить опосля себя наибольшее количество овеществлённого добра. Такового, которое достанется иным людям. Это быть может все что угодно: изобретения, книжки, дома, картины, платьица, методики воспитания не плохих людей, методы исцеления либо рецепты здоровой пищи – что-то упорядоченное и лично твоё, от всего сердца.
Любой человек одарен. Любой уникален по-своему.
Поначалу я отрисовывала, чтоб оздороветь. Позже — чтоб болезнь не возвратилась. А сейчас я уже не могу тормознуть: краски стали тем гвоздем в стенке, на котором висит моя жизнь.
Я, быть может, скажу на данный момент необычную вещь, но эта болезнь, сломавшая жизнь пополам, — наилучшее, что со мной могло произойти. Я растеряла работу, а супруг — бизнес, который не вынес денежной перегрузки в период моей реабилитации, зато мы сообразили, что реальная жизнь – это совсем не судьба и не бег за прибылью и статусом.
Я начала отрисовывать, и мои картины удачно продаются, хотя я не имею художественного образования и являюсь стопроцентным художником-самоучкой.
Я в конце концов ушла из социальной журналистики с её несусветным каждодневным потоком негатива и выполнила мечту – открыла своё литературное агентство.
Я раз в день принимаю от одной до 6 пилюль, прописанных доктором. Это нудно, но это необходимо — дисциплинирует.
У меня красивый неопасный секс, никаких физиологических признаков климакса, я забыла, что такое ПМС, месячные и прокладки – они не необходимы, и это счастье!
Из отвратительного: я совсем поседела за эти деньки, и у меня сейчас нехорошие ногти. Но мне почему-либо кажется, что это маленькая плата за новейшую жизнь.
Мне 52.
Я не понимаю, сколько проживу еще, но часов в сутках мне категорически не хватает.
В период заболевания я сообразила, что погибели нет.
В период излечения, что жизнь — это волшебство.
Божий мир так великолепен в любом собственном проявлении, что просто следить его каждую минутку — уже счастье.
Помню 1-ый раз, когда меня это осознание накрыло с головой. Я тогда достаточно плохо передвигалась, потому навязывалась ездить на машине с супругом. Он прогуливался по своим делам, а я лежала на фронтальном сиденье и просто смотрела в окно.
В тот раз мы были кое-где на окраине, в промышленном районе, кругом были склады, много заржавелого железа и кустики мусорного канадского клена. И я вдруг увидела, какие же они красивые на фоне неба! Тонкие ветки, любой извив которых безупречен.
В тот момент я на физическом уровне ощутила, как эта гармония просачивается в каждую клеточку моего тела и какое это ни с чем не сопоставимое наслаждение.
Тогда я сообразила, что буду жить.
Поначалу до погибели — а позже и опосля.